– Пойдем, надо поужинать. Ты ж небось с утра голодная.
Алла покорно пересела на стул, я покорно села на диван. На насквозь пропитанный похотью диван рядом с насквозь пропитанным похотью вампиром. Как завзятый хозяин застолий Анхенаридит любезно разливал по бокалам золотистую сливовицу. Посмотрел на меня, вздохнул – и отлил половину моего бокала в свой. А вместо этого долил мне водки.
– Вечером в среду я общаюсь с больными и их родственниками по возникающим у них вопросам, касающимся лечения или возможности лечения у меня, – как всегда спокойно принялся он разъяснять. – А в среду утром я веду врачебную практику у шестикурсников, выбравших для себя хирургию. А на операции приезжаю в любой день, когда это бывает необходимо. Вот что тебя все время так раздражает, ты мне можешь объяснить?
– Ох, Ларка, какая ж ты смешная. – Лиза уселась поглубже, опираясь спиной о стенку и поджимая коленки к подбородку. – Какой выпендрежник, какие заветы, кому и зачем меня преследовать?
– Сладкая? – Он смеется. – Мне трудно судить, я конфеты не ем. Но если ты о том, что она отличается от человеческой, то да, вкус другой. Другой состав – другой вкус. Но раз сладкая, значит, понравилась, верно? – Он хитро улыбается. – У людей же сладость – это всегда со знаком плюс.
– Если человек готов отдать, почему я не должен брать, вот объясни мне? Вы – наша пища, все остальное – реверансы вокруг стула и наше чистой воды благородство. Потому как мы позволяем вам жить и даже способствуем тому, чтоб вы жили, хотя это впрямую противоречит нашим потребностям.