Видеть разгром в кают-компании мне совсем не хочется, и я останавливаюсь у борта, опершись на ограждение. Эх, покурить бы сейчас…
Через полчаса, когда мои уши успевают окончательно застыть, а сам я – безнадежно продрогнуть, «японская» эскадра почти растворяется вдали. Оставляя над линией горизонта лишь полоски дымков.
Нет, память явно работает по-другому. А ну-ка… Проверим. Что я такое не мог вспомнить?
– Вы говорите по-русски? – Его брови взлетают вверх.
Перевожу взгляд на Матавкина – тот чуть улыбается, стоя в сторонке.
Матросы останавливаются, разговор смолкает. Взгляды, разумеется, устремлены на чудо грядущего века. В тапочках и рубашке…