Да уж… А я предупреждал, что добром это не кончится! А, Борис Арсеньевич? Когда ты меня, почти стреноженного, в одном нижнем белье на допрос таскал. Да еще по всему кораблю… Как теперь вредные слухи будешь нивелировать? Политзанятия станешь проводить?
Пучков невозмутимо разливает борщ по тарелкам, исчезая в ту же дверь.
На секунду тот останавливается, задумываясь, после чего, согласно кивая, скрывается в рубке.
– Ничего вы не сделали, Зиновий Петрович… – От досады я начинаю теребить пуговицу кителя. – Японцы сделали охват головы и спокойно расстреливали первый отряд, пока не выбили «Ослябю»… И почти сразу наш корабль… – делаю круговой жест другой рукой. – Вас ранили тяжело уже через сорок минут… Дальше колонну возглавил «Александр Третий», затем «Бородино». Командование фактически принадлежало тем, кто командовал ими. А кто это был – неизвестно, с обоих броненосцев уцелел лишь один матрос, который толком ничего не… – На языке у меня повисло ругательство, но я сдерживаюсь. – Они маневрировали, как могли, ваше превосходительство. Однако цель оставалась прежней: «норд-ост двадцать три». Я ведь говорил вам вчера об этом?.. Кстати!.. – вспоминаю я. – Зиновий Петрович, очень важный момент!
Покидая кают-компанию через час, я нахожусь в совершенно растрепанных чувствах: какое, к черту, сражение, если даже в офицерской среде царит такая расхлябанность? Граничащая с безалаберностью? Быть может, здесь всегда так и это я чего-то недопонимаю?
– Давайте помогу! – Матавкин прикрепляет их на место. – Теперь готово! – скептически оглядывает меня, отступая. – Можно и вам показывать! – достает из шкафа небольшое зеркало.