– На «Орел» немецкие мешки грузят, а мы чем хуже? – доносится до меня.
Расстегиваю шинель, подставляя грудь ветру. Проведя рукой по лбу – обнаруживаю ее мокрой: весь лоб в испарине…
– Слушаюсь! Не стану, господин доктор… – с сожалением возвращает посуду на место. – Ежели что, знаете, где искать…
Рожественский в гордом одиночестве. В позе лорда Байрона. Не знаю, почему меня посетило подобное сравнение, но когда одна нога поставлена на приступку, а руки торжественно скрещены на груди… В общем, вылитый английский поэт. С примесью нельсонских кровей. Хотя вроде бы из семьи священника…
Сквозь плеск волн пробивается посторонний звук. Неужели вернулись?! Ура, я спасен! Вьетнамец, я тебя лично расцелую и обниму! Плевать, что ты козел и из-за тебя я чуть не утонул. Только вытащи меня отсюда!
Просто картина маслом. Ни единого просвета!