Не говоря ни слова, бережно прячу письмо во внутренний карман. Затем, скидывая ботинки, с огромной скоростью проваливаюсь в темное небытие…
Грохот с руганью на корме заставляет меня отвлечься. Что там у вас?.. Ага, так и знал: четверо матросов, используя в процессе производственную речь, с трудом вытаскивают на палубу пианино. То самое, кают-компанейское. Тащат его вручную и в корне неправильно. Грохнут ведь! А инструмент-то старинный… Кто таскал – тот поймет! Моя бывшая подруга, к примеру, три раза меняла место жительства, будучи преподавателем фортепиано в музыкалке. И селилась она далеко не в подвалах… Да, Леночка? Спина до сих пор тебя помнит, ненаглядная моя… Рекордом стал двенадцатый этаж. Потом ты мне изменила, и мы попросту расстались. И слава богу!..
– Если вкратце: эскадра должна пойти в обход Японии. Избавившись от транспортов и старья.
Красиво работают… Несмотря на грохот, я останавливаюсь, с удовольствием наблюдая за орудийной прислугой.
– Бинт, бинт сюда… Истекает!.. – Жалобный голос совсем рядом, сзади. Там, где матрос, о которого споткнулся…
Они наверняка запишут, что судовой врач в компании со странно одетым человеком сперва спели в два голоса «Белые розы», затем «Утиную охоту» и «Прекрасное далеко»… А напоследок, обнявшись, затянули «Крылатые качели» из «Электроника». Во временную канву уложится лишь одна-единственная композиция, незабвенное «Русское поле», приглушенно вытягиваемое ими несколько раз.