Перед глазами отчетливая картина гибели. «Гибели чего? Крики, стоны, повисшая башня… Искалеченное тело офицера… Время на часах шесть пятьдесят. Восемнадцать пятьдесят то есть. Когда погиб «Суворовъ»?»
Матавкин стоит рядом с участливым видом. Вот-вот кинется мне помогать. Не надо, Аполлоний, обожди. Ты лицо незаинтересованное, таким и оставайся. Это нам с тобой еще может оч-чень пригодиться…
– Остальных никто не разглядел? – нарушает паузу Демчинский.
Корабль сильно разрушен, но не мертв, как показалось сначала. Продолжает бороться, пульсируя невидимой жизнью. Корпус легко вибрирует – значит, машины еще работают. В надстройке справа тяжело протопали шаги. Мелькает огонек фонаря дальше, ближе к корме. Оттуда же слышны невнятные голоса. Похоже, сильный пожар где-то на палубе надстроек. Пламени не видать, только причудливо отбрасываемые тени и треск говорят о том, что оно есть.
– Не, мы и так запомним… Вы еще нам спойте, разочек!
– Кто знает… – пожимает плечами Аполлоний. – Все эти меры могут быть предприняты им как дополнительные! Судя по услышанному сегодня, я не могу сделать такого вывода. До принятия решения у адмирала остается несколько дней! И мне кажется… – он на мгновение задумывается, – насколько я его знаю, он и сам для себя этого выбора еще не сделал!