Матросик обиженно отходит в сторону, потирая ушибленный затылок. Крепыш занимает его место, молча вглядываясь в волнующуюся стихию.
Шутит?.. Я недоверчиво оборачиваюсь. Не похоже – слова звучат на полном серьезе.
Спина Рожественского замирает в дверном проеме.
Поэтому я лишь забираю одну из емкостей и, отвесив хороший подзатыльник рябому, начинаю спускаться…
– Земля, господа. Слева по курсу острова Цусима.
Ты-то откуда здесь?.. На бескозырке блестит золотая надпись «Ща». Зал начинает бешено аплодировать, слышны даже крики «Браво» и почему-то «Фас его!..»