Когда мелодия завершилась, я стояла и, уткнувшись в папино плечо, откровенно плакала. Отец тоже едва сдерживал слезы, это было ясно по его до предела посуровевшему лицу, а потом… теплая ладонь скользнула по моей спине, обвила талию, и у папы меня забрали. И протянули платок, молча и как-то зло.