Хельга поморщилась. Слово «ребенок» в применении к Кириллу настолько диссонировало с его поступками и делами, что… в общем, в одном предложении слова «Кирилл» и «ребенок» не звучали совершенно. Дьяволенок, безумец, гений… наглец и пошляк, но уж никак не ребенок. Интересно, а отец видит это несоответствие?
И что я сделал не так на этот раз? Точнее, какая вожжа попала Хельге под хвост сегодня? Весь вечер смотрела на меня так, словно я ее любимого Гюрятинича убил и прикопал у нас во дворе. О, легка на помине!
– Кхм… но какое-то чинопочитание должно же быть, Мирон! – чуть смутившись, произнес Несдинич.
– Ничего страшного, Никанор Игоревич. Я понимаю и обиды не держу, – кивнул тот, по-прежнему не отводя взгляда от окна.
– Так ведь не бесплатно, а? – Вот теперь он точно улыбался.
Встряхнувшись, я вернул свое внимание к противнику. Мишка недовольно нахмурился. Ну, извини, приятель, я не нарочно.