Группа зашевелилась, поднимаясь с облицованного неизвестным материалом пыльного пола и отряхивая одежду. Старший подошёл к уже вовсю ворочающему глазами из стороны в сторону пленнику, снова ткнул его носком берца.
Отворачиваюсь. Светлана, милая, любимая, прости меня… Но я уже не могу быть один…
– Просто я люблю животных. И они это чувствуют. Вот и всё.
– Это правильно! Пусть мои чуть пообвыкнут. А то… – Ёжится. – Жутковато такая машина смотрится…
– Мать! – Он опускается на песок, затем вскакивает и садится.
– Вообще-то ты понял меня правильно, Горн. Теперь баронесса поняла бы всё тоже… правильно…