Магистр достал второй кубок и налил магу. Оба молча пригубили.
Я чуть куриную ножку не выронил от неожиданности. Заселялся в трактир не под своим именем.
– Быстро развивается. Когда ты его привез, он умом круга на три тянул, сейчас уже на все семь.
Из хасанов охотники пока были никакие, хотя волчата и делали грозный вид, носясь за грызунами. Побегав с полчасти, они просились обратно в сумки, быстро смекнув, что лучше неудобно ехать, чем удобно бежать. Кормил я их жареным мясом, натертым сохраняющим зельем. Первый день они воротили нос, но на второй сметали все и даже пытались выпросить добавки.
Когда все уехали. Я нашел перед склоном камень побольше. Выложил лук с тремя последними стрелами, жезл, который был стараниями Сайла заполнен маной наполовину, и меч в ножнах. Умирать я не собирался. Но был готов к этому. Мне необходимо было выиграть хоть немного времени. Я обнял Новера и, прижимаясь к мохнатой голове, сидел, глядя на небесных сестер.
Второе пробуждение было менее болезненным. Опять тот же тип справа. На этот раз бодрствует. Уткнулся в толстенный фолиант – иначе то, что находится у него на коленях, не назовешь. Волосы пострижены «под горшок». Кого же он напоминает? Ах да, парня из гоголевского «Вия». Как его… бурсака, философа… да ладно, короче, монаха. Хотя на монаха не тянет, скорее, послушник из монастыря. Такое же невзрачное серое одеяние, перепоясанное чем-то непонятным. Не удивлюсь, если толстой веревкой, это соответствовало бы обстановке. Довольно юн, может, лет семнадцать-восемнадцать. Да что ж так голова-то болит…