– Х-хельми захочет, – сказал мальчик-дракон. Оказывается, он стоял у забора, чуть позади скамейки, а потом присел на корточки. – Х-хельми здес-сь нравитс-ся.
Они что – сговорились прогуляться перед деревней именно сейчас?! Они же обычно носятся где-то на подходах или вокруг неё! Не подходя лишь со стороны леса! Обычно… А маг, не сбавляя скорости, продолжает гнать машину прямо на них… Рядом частящее дыхание – Коннор, а плечо задел – бесстрастный Хельми. Оба тоже прилипли к перегородке, глядя в ветровое стекло, за которым разыгрывался спектакль из кошмарного сна.
– Но я прохожу, – вслух уточнила девушка и пожала плечами. – Прекрасно. Дети, кажется, я сегодня по второму разу изображаю для вас лошадку.
– А я бы тоже обиделась, – сказала она, чуть ли не враждебно глядя на провинившуюся волчишку. – Я бы не просто обиделась. Ирма вон тебя за волосы дёрнула. А я бы тебя сразу со стула сбила! Честно. Ты мне объясни, почему ты её разозлила, а? Что ты такого сказала, что она на тебя налетела?
Ой… Если они приедут сейчас, среди глубокой ночи, помыть детей не удастся. Придётся их уложить грязными. А ведь они, наверное, ещё и есть хотят. Ну, ладно. Как поняла Селена, гномы-домовые не спят сутками – то есть вообще не спят. Детишек-то они накормят – кабана они всё равно съесть не смогут целиком, как бы ни старались… Но как же уложить их? В чистые постели не хочется, а положить детей на грязное – самой стыдно. И теперь ещё одна проблема, её собственная. Нет. Конечно, она уступит свою комнату, если понадобится… Но ведь теперь встречи с Джарри… Хотя есть его сторожка… Селена вздохнула. Не слишком ли много она думает о личном?
Как припозднившихся, их посадили у края длинного стола, за которым, негромко переговариваясь, ужинали дети. Теперь Селена, наконец, смогла рассмотреть Коннора, севшего напротив. Да, широковатое детское лицо, слегка прищуренные темно-серые глазища. Лохматые, нечёсаные волосы. Ещё и курносый слегка. Дитя… Совсем ребёнок. Господи, но что же он говорил о себе в коридоре?! Девушка с трудом проморгалась, чтобы прихлынувшие к глазам слёзы не прорвались наружу.