— Да? А какова альтернатива? Чтобы меня дезинтегрировали, как Ивана Арнольдовича? — тут же вскипел профессор, приподымаясь в волнении. — Да хоть бы и не дезинтегрировали. Эта лубянская камера! Грязь, хамство, отсутствие элементарных удобств! Расстрелы по утрам! Эти бесконечные расстрелы по утрам!
— Во-первых, не три, а пять раз в течении недели, — завёлся профессор. — А за чучело этот местечковый комиссаришко ещё ответит. Я ему этого не забуду.
В эту секунду до Корнеева дошло. Зарычав, он метнул в Привалова файерболл. Тот погас в воздухе: "самсоново слово" защищало само себя. Пробить такую защиту мог бы, наверное, только Киврин, да и то вряд ли.
— Ладно, — сказал Саша, немножечко гордясь своим великодушием. — Давай ещё по одной.
Руку обожгло, и Александр успел увидеть крохотный пузырёк с красной каплей внутри. Он тут же зажал его в кулаке — и правильно сделал, потому что оказался в кабинете Кристобаля Хунты.
— Нет, Виктор, — сказал Привалов. — Я тебе, пожалуй, больше не налью. Я вообще не уверен, что тебе наливать буду.