— Сиди тут, — кинул он Привалову и исчез.
— Ну знаете и хорошо, — Привалов пожал плечами.
— Ах да, фильм... — поморщился профессор. — Говорил я ещё тогда Михаилу Афанасьевичу: вы вот сочините, а ведь потом по этому вашему сочинению фильму поставят. И всё окончательно переврут. А он смеётся и говорит: главное — художественная правда. Ну и наворотил её с три короба. Про Люцика вообще гадость написал.
Блондин потянулся, зевнул и улыбнулся. Улыбка у него была как у французского актёра из большого кино.
— Ты эт" куды? — насмешливо сказал Выбегалло. Пень сдвинулся, преграждая проход.
— Давайте тогда ещё один момент, — Александр на секунду осёкся: он никогда не вёл таких разговоров. — У нас тут чаша с рубидием, — наконец, сказал он. — Она принадлежит Джузеппе Петровичу Бальзамо. Или Институту, я точно не знаю. Но мне не хочется её возвращать.