Мы переглянулись с милордом Вердом и расхохотались.
— И все-таки милорду Верду как-то не везет на женщин! — раздался чей-то оглушающий мужской голос.
— А знаете, получается, что вы меня не любили… — подняла я на него глаза.
— Джон, — распорядилась я, — принесите мне газету в библиотеку.
— А что с вашей последней экономкой? Та, которая собрала вещи в тот день, когда мы познакомились?
Словно в насмешку над моей тоской на меня посматривали синева неба и яркое солнце, запутавшееся нитями блестящих лучей в золоте листвы. Я внезапно поняла, что стосковалась по серости Питера, по низкому небу, тяжелым облакам. Мой город был в отличие от этого мира настоящим. Там была настоящей я. Там я знала, кто я такая. Там я знала, как себя вести. Отповедь мерзким «специальным» голосом — и сын бы угомонился. А в этом мире, где я прислуга, как-то неожиданно для себя я проявила слабость…