Но отчего-то я не могла. Может, потому, что помнила хрип и затухающее дыхание своего ребенка в той проклятой аварии. А потом его крик — крик заново родившегося человека.
— Вероника Евгеньевна! Что нам делать с зачетом? — очень жалобно протянул самый смелый.
— Доброе утро! — ответил он мне. — Вы прекрасно выглядите. Это синее пальто вам к лицу.
Я расстегнула несколько крючков, отогнула ворот. В шею впилось нечто. Оно чуть мерцало и двигалось. Это можно было заметить, если наклонить голову. Я прищурилась и присмотрелась повнимательнее. Похоже на головку небольшой портновской булавки. У меня даже руки зачесались от желания ее вытащить.
— Не знаю, не знаю… — Милорд Верд посмотрел на меня с нарочитым подозрением.
— Прошу прощения, — ответила я вслух, оглядев всех пятерых, — но ведь милорд Верд распорядился не делать различия между кадетами?