Ну а когда двери закрылись, отрезая от всего мира, стало по-настоящему горячо. Правда, прежде чем я эту горячность осознала, Ринарион сделал шаг навстречу и, прижав к двери, впился в губы.
Здесь и сейчас мне тоже очень захотелось превратиться в хамку, но увы. Несмотря на вопиющее поведение монарха, воспитание взяло верх, и я ограничилась презрительной ухмылкой.
– Ну что? Успокоилась? – перебил эти мысли Ринарион, и я вспыхнула сильнее.
– Матушка Низа, – некультурно перебив разговор, позвала я. А когда храмовница отвлеклась, продолжила: – Извините, а вы точно сами этот текст писали?
Полагаю, именно поэтому его величество осмелился заговорить сам.