– Называйте меня, как зовут мои друзья – Сильвио, – перебил Амарант Эрика. – Я вижу, что эта тема вам не слишком приятна, так что не будем больше про этот злосчастный пожар. Но до меня дошли слухи, что вы с отличием защитили диплом, верно?
– Такой вариант я тоже рассматривал, – признался Квентин. – Но, хорошенько подумав, я не счел его слишком вероятным.
– Меня оскорбляет, что вы любой мой ответ истолкуете как доказательство моего злого умысла, – ответил милорд Алеф. – Если я отвечу, что не знал о стимуляторах, вы наверняка предъявите что-нибудь, что докажет обратное, или, вернее сказать, нечто, что вы сочтете доказательством. Таким образом, вы сходу выставите меня лжецом. Если же я скажу, что знал о стимуляторах, вы обвините меня в том, что я не препятствовал моему кузену принимать их, подвергая его жизнь опасности. Потому я предпочту вовсе не отвечать на ваш вопрос.
На приветствие обернулась светловолосая девочка лет десяти. До того, как ее окликнули, она была занята тем, что подливала сливки в миску из небольшого кувшинчика. Миска стояла на том самом алтаре Селины, о котором говорил Квентин; он представлял собой широкий каменный постамент, на котором лежала свернувшаяся клубком кошка из белого мрамора. Статуя была выполнена с большим мастерством, мрамор казался мягким и пушистым, и в приятном полумраке храма чудилось, что кошка настоящая и живая, просто спит.
– Да как она поймет, если когда Бастиана ее увидела, то меня вдруг сразу под лапу здоровую взяла и ко мне прижалась так… так… близко. А я растерялся, не понял сразу. А она увидела, развернулась и ушла. Быстро очень ушла.
Эра Штефан: Нет, в этот раз была Бастиана. Я не то чтобы под нее подстраиваюсь, просто Луня – очень почитаемая в городе богиня, особенно среди эльфов, а Арника – старейшая жрица. Это дань уважения ее статусу и возрасту, не более того.