С облегченным вздохом я закончила снимать.
– Смотри, – разрешила я. – Это твоя работа. Ты не должен извиняться за то, что хорошо ее выполняешь. Тем более мы здесь не для развлечения.
– Тан, ты хочешь идти туда? – я кивнула на базар, который набирал обороты: подтягивались те, кого разбудил звуковой сигнал.
– Я боюсь, что влюбилась в человека, который не полюбит меня, – обреченно призналась, понимая, что забиваю гвозди в крышку своего гроба. После этого признания я больше не смогу к нему подойти, и только издалека смогу наблюдать за ним, ждать, когда он улыбнется, и мучиться от того, что улыбка адресована не мне.
Джесси появилась не скоро. Пыхтя под весом своей косметички, она целеустремленно двигалась к беседке. Под этим горящим взглядом мне стало не по себе.
Разогнувшись и замотав волосы полотенцем, я вернулась в комнату. На столике, где за день до этого покоился торт, ныне тем же занимался договор. Лицо само скривилось при виде злополучных бумажек, а ноги предпочли обойти опасную зону по широкой дуге. Умные они у меня, мозг слушают!