Очень хотелось хоть как-то загладить тот вред и ту боль, которые она сама себе причинила. Частью из иррационального чувства вины, частью из чувства ответственности. Но большей частью — все-таки из-за странной, немного покровительственной нежности, которую будила во мне эта девочка, из желания доставить ей удовольствие, показать, как подобное происходит и должно происходить на самом деле.