— Его младший брат женат на моей сестре. Так что в некотором смысле родственник. — Я вновь пожал плечами.
— Разумеется. — Он улыбнулся уголками губ. — Всем придется по очереди побеседовать со следователем, я вас провожу. Наверное, стоит начать с княжны? — предложил парень. — О! Может, мне принести обувь? — смущенно уточнил он, обнаружив, что кутающаяся в одеяло Леда сидит с ногами на стуле не только потому, что ей так удобнее.
Тут он, конечно, был не прав: представляла, и очень хорошо. Я сама мелко дрожала от возбуждения и с трудом боролась со рвущимися с губ призывными стонами. А когда он заставил меня слегка нагнуться, проложив дорожку из поцелуев от лопаток вверх и завершив ее ощутимым укусом, дернулась от прокатившейся по телу волны жара, не удержавшись от судорожного всхлипа. Тут уже стало не до гордости и сохранения хорошей мины — инстинкты у нас все-таки одинаковые, и в такие моменты они особенно сильны, поэтому я сама прогнула спину, чтобы мужчине было удобнее. Других намеков не понадобилось.
Сейчас отражение, впрочем, вело себя прилично. Сначала искренне улыбалось, когда с отцом разговаривала дочь, а потом напряженно хмурилось, когда я на правах командира докладывала обстановку, щедро разбавляя факты собственными комментариями. В отличие от того же Варса, наш князь хоть и «держал лицо», как обязывало положение, но хорошую шутку очень уважал и периодически позволял себе едкие глумливые высказывания. А я достаточно хорошо его знала, чтобы в принципе не стесняться в выражениях.
День прошел сумбурно, но нам, по крайней мере, удалось отвлечь и развлечь Лебедяну.
К лагерю я вышел уже на своих двоих, перекинувшись где-то посреди дороги. Так было проще призвать к порядку инстинкты, да и ночная прохлада при отсутствии плотной волчьей шубы трезвила.