– Слушай, но в нормальные места, общие, так сказать, отсюда выбраться можно? – тоже момент немаловажный.
Над тушей джинна стояли те, кто дожил до этого момента – Тафир, явно недовольный тем, что почти не участвовал в схватке, шесть тяжело дышаших ассасинов, Назир, и сам Хассан ибн Кемаль, вытирающий саблю шелковым платком.
Именно это я сказал Шелестовой, когда она, гневно раздувая ноздри своего точёного носика, примчалась выяснять причины моего поступка.
– Все, прощайте – Странник поспешил к воротам, которые были уже не столько ярко-золотые, сколько червонные, в городе явно что-то происходило, над ним поднялось небольшое темное облачко, отлично различимое даже во тьме подземелья, факелы начали плескать пламенем, будто их пытался затушить сильнейший ветер.
– А где все? – голос Флоси изумил меня до невозможности – он-то здесь откуда?
Юность и наивность. Понимал бы сам, о чем просит.