— Меня зовут Бон Саранча, — неохотно признался Пашка. — «И здесь он, по-видимому, лжет — один из тех, кто были с ним».
— А если благородный дон безумно обожает дона Рэбу? Если он всем сердцем предан серому слову и серому делу? Или ты считаешь, что это невозможно?
— Давно бы так! — сказал барон и выволок из ножен огромный двуручный меч.
— Не знаю, — выдавил он из себя. — Душно.
— Болит! — прогнусавил он прежним голосом. — Все равно болит!
В кабинете за столом сидел, сгорбившись в кресле, положив руки на высокие подлокотники, черный монах в низко надвинутом капюшоне. Ловко, подумал Румата.