И запрещал входить в комнату всем, кроме Кейрена.
Коробка была небольшой. Таннис отметила вощеную бумагу, перетянутую бечевкой, и сургучную печать с рисунком, рассмотреть который не получалось.
…он появлялся затемно, и Дитар издали слышала тяжелые шаги. Матушка же торопливо откладывала рукоделие, поправляла чепец – вдруг да выбились непослушные пряди, – и спешила встречать мужа. Он же входил и, не произнеся ни слова, направлялся на кухню, которая служила и столовой.
Таннис кивает. Он же, прежде чем сунуться в яму, осматривает ее и, стянув свою куртку, почти новенькую кожанку, заставляет ее надеть. Воротник поднимает, а волосы под кепку прячет. И кепку эту натягивает по самые уши.
– Прекрати, – буркнула Таннис, приоткрыв глаз.
На карточке, привязанной к длинному, лишенному колючек стеблю, ее имя. И Кэри читает его снова и снова, пятится, пока спиной не упирается в тугую дверь. И пружина скрипит, отворяется.