– Да какие уж тут дела… – глянув на часы, сказал Ломов. – Я с вами посижу. И потом – надо ж тебя потом домой докинуть.
А теперь вот происшествие в гостинице «Таежная»… Дикое, из ряда вон выходящее, небывалое. Какие-то приезжие операцию Дружины порушили. Одного меньшого дружинника избили так, что пришлось того срочно отправить в травматологию, второго… со вторым вообще непонятно что сотворили. И еще ведь, наглецы такие, послание передали. Мол, с самим Капралом, головой Северной Дружины, говорить желают! Аудиенцию им подавай. Ну, будет вам аудиенция!.. Вот кого еще бы хорошо, кстати, в назидание прочим казнить публично – тех, кто установлению нового порядка сопротивляется. Тех, кто против великого дела Всеобщей Справедливости идет!.. Ведь не понимает народ слова, отучили его от того, что словам верить можно. Только кнут понимает народ. Кнут и удавку.
Мэр неуверенно засмеялся. Затем хохотнул громче, вероятно догадавшись, как понимать слова Ломового: дескать, не хочет открывать своего покровителя. Или не может. Но покровитель, безусловно, есть, как ему не быть… Ведь так же не бывает – чтобы человек шел на такую высокую должность без высокой протекции? Конечно, не бывает. Следовательно – все в порядке.
– Я – Олег Гай Трегрей! – услышал Капрал. – Будь достоин!
А потом Гарик в бешеном калейдоскопе мелькающих силуэтов различил неподвижную фигуру.
– Дело?! – выцепляет он корябнувшее его слово. – То-то и оно, что у таких, как ты, кому власть дадена, всегда на первом месте… дела и делишки… Бабки, мать их!..