Он замолчал. Кое-какая мысль назойливо крутилась в его голове, словно дурная муха, попавшая меж стекол, которая то успокаивается, то вновь начинает колотиться наружу. Давно уже эта мысль не давала покоя Косте, так давно, что он свыкся уже с ней, как свыкается человек с постоянным ревматическим ломотьем, – и вот вчерашним вечером взметнулась, забилась снова.