Капрал подобрал пистолет, выпавший из рук парня, вырубленного им первым.
Тут-то и подбежал к Косте меньшой дружинник Гришка.
– Понял! – тряхнул головой Шатун и исчез, прихватив свою пясть.
Беседа их длилась уже третий час. Сначала они – пока еще ехали в лагерь – прощупывали друг друга ничего не значащими вопросами, точно не веря, что судьба, закинувшая их когда-то по одиночке в один уголок чужого мира, наконец-то смилостивилась, сведя вместе. Лишь оставшись наедине, осмелились говорить друг с другом прямо. О чем они вели тогда беседу? А о чем еще могут говорить два земляка, нечаянно перехлестнутые на чужбине? О Родине, конечно. О доме.
– Слабость, – заговорил снова Трегрей, – непременная причина такой лжи. Тому, кто силен, по-настоящему силен, – тому, кто поднялся на совершенно иной уровень силы, – нет нужды обманывать себя, ища оправдания собственной слабости. Не случайно постижение Столпа Величия Духа обязательно для получения статуса дворянина.
– Это барон ихний! – сказал Заяц. – Не узнал, что ли? Я его встречал в Туе пару раз, только не в таком виде, конечно… Глянь, золота сколько на нем! Неплохо живут ромалы…