– Нет. То есть да… А ведь я тебе, Ваня, лазейку оставлял! – вдруг выдохнул Саня. – Вот те крест, оставлял, вот те крест! – повернувшись на бок, он дважды истово перекрестился. – Я ж тебя не сразу после дела забрал, почти что целый день у тебя был – чтобы допереть, что к чему, и на лыжи встать. А ты, Ваня? Ты, может, мутняк какой и подозревал, а башли обещанные глаза тебе застили… Скажешь, не так?
Витька вздохнул. Качнул головой и усмехнулся, затушил сигарету в пепельнице.
Ион не стал размениваться на словесные угрозы и предупреждения. Он шагнул к ближайшей машине, нагнулся, подцепив ее одной рукой под днище, – и рывком выпрямился. Автомобиль, жалобно скрипнув, подлетел, перевернулся в воздухе и грянулся оземь. Ион перешел к соседней машине. Затем – к следующей. Он двигался с демонстративной уже неторопливостью вдоль припаркованных в ряд автомобилей, обращая дорогие, посверкивающие металлом, пластиком и стеклом изделия иноземных автопромов в уродливое подобие железных черепах, беспомощно задравших к темному небу колеса-лапы. Ему понадобилось не более минуты, чтобы на парковке остался всего лишь один целехонький автомобиль – тот самый, на капоте которого стоял Костя.
Именованный тонконогим меньшим дружинником «новым головой» Олег Гай Трегрей сидел за столом, сосредоточенно хмурясь, щелкал по кнопкам ноутбука Капрала. Того самого ноутбука, который Иван Иванович Ломовой никому – даже и самому Косте – никогда не доверял взять в руки.
– Неблизко. Пообщался разок. Но хватило, чтобы этот его чубчик залихватский навсегда запомнить…
– Выручи, парень, сколько сможешь… – голос дяди Славика стал просительно мягок, красная нашлепка носа жалобно завздрагивала. – Ночь уже скоро, а я, прикинь, еще не похмелялся…