Лавьер забрал сапфировый гарнитур и кивнул стражам, опустил ладонь, показывая, что нужно сделать с лавочником. И вышел за дверь. Внутри что-то упало, возможно, жадный ювелир пытался сопротивляться.
Ее легкое движение отозвалось в нем глухим рыком, аид приподнялся, впился в ее губы, глотая ее дыхание и понимая, что не в силах больше сопротивляться желанию. Лавьер приподнял ей бедра, шире разводя ноги раяны, и вошел, откинул голову. Ощущения, что накрывали его, заставляли Лавьера рычать, чувствовать себя животным, которое не может сдержаться. Он хотел еще быстрее, еще глубже, так, чтобы забыть о том, как она прикасалась к кому-то еще, снова и снова входить в ее тело, чувствовать ее запах, прижимать ее к себе, с каждым ударом выбивая из себя воспоминания о том, что раяна целовала другого. Или выбивая эти воспоминания из нее?
— Кто научил тебя обращаться с арбалетом? У тебя меткий глаз.
Он нежно прикоснулся к ее губам поцелуем, слизнул ее слезы. Ласково сцеловывал их губами, гладил по спине, легко проводя пальцем по цветку лори. Держал, пока Оникс плакала. А потом поднял ее голову, заставляя смотреть в зеленые глаза.
Оникс подняла голову, глядя на него из глубины капюшона.
Темная фигура всадника на горизонте. Еще пару лье, и арбалетный болт, выпущенный аидом, пробьет круп коня под беглецом, и тот свалиться в грязь дороги. Пару лье…