Оникс стояла посреди комнаты, сжимала зубы, не зная, что делать. Она не поняла, зачем Лавьер развязал шнуровку ее платья. Танцевать раяна не умела. Конечно, кружилась иногда на лесной поляне, когда сердце билось от радости юности, летнего солнца и беспричинного ожидания счастья, но и только. Большего она не умела. Девушка закрыла глаза, слушая музыку, нежные переливы которой вдруг сменились устойчивым ритмом, который все нарастал, словно приближающийся шторм, и внутри Оникс тоже что-то нарастало, поднималось из глубины ее нутра, захватывало в плен. Она распахнула глаза, осознав, что двигается, изгибается, скользит руками по своему телу, избавляясь от мешающего платья. В ней что-то происходило, эта странная музыка, словно не звучала извне, а билась в ее крови, в сердце, в горле, внизу живота, рождая внутри пламя.