Оникс выросла там, где остальные умирают, и это сильно способствовало оптимистичному взгляду на жизнь.
Оникс встала на колени, сжала горло, с трудом приходя в себя и тяжело, с хрипами, втягивая холодный воздух. Она пыталась сдержаться, твердила себе, что нужно потерпеть, но когда он подошел, ее ненависть к аиду просто взорвалась внутри, застилая разум кровавой пеленой. Она сжала ладони и швырнула песок ему в лицо, потом вскочила и бросилась бежать, не думая, гонимая лишь одним желанием, оказаться как можно дальше от него. Он поймал ее через несколько мгновений, прижал к себе, тяжело дыша. И стал неистово покрывать поцелуями ее лицо, нежно лизнул шею, где уже наливались синяки, и снова — лицо. Оникс чувствовала, как подрагивают его пальцы, что гладят ее волосы, как напряжено все его тело. Аид молчал и прижимал ее к себе, успокаиваясь.
Оникс крепче схватила его за руку, и Гахар опустил глаза, с каким-то удивлением рассматривая ее ладонь.
— Ты будешь слушаться меня, Оникс, — спокойно сказал аид, — не надо проверять мои слова. Просто слушайся. Потому что я всегда получаю то, что хочу. Запомни это.
Аид двигался, размышляя, стоит ли взяться за нож. Или за кнут. И не чувствовал желания ни к тому, ни к другому. Даже если он перережет им всем горло, наложницы до последнего вздоха будут призывно облизывать губы и заученно стонать «да, господин».
— Не зли меня, — зеленные глаза стремительно темнели, — лучше не зли. И все останутся живы.