– Все не так просто, – сказал я, когда до меня наконец дошло, что молодой повеса явился ко мне на обед, чтобы поведать о необходимости протекционизма. Только я все еще отказывался понять – почему именно ко мне? – Есть же товары высоких переделов! Некоторые станки и стали…
Бедный Герочка непременно выдал бы что-нибудь о том, что эти двое успели спеться за моей спиной, и Карбышев наверняка тоже член этой банды. Но раз Господу было нужно, чтобы мой мозговой партизан покинул это, прежде спорное, тело, приходилось шутить самому.
Мало. На три дня не хватает. Что бы еще этакого придумать-то?! Если я прав, если я верно просчитал намерения царя, то Никса в Сибири надолго не задержится. Годик, не больше. Но в памяти у него должно остаться то, какой это красивый, добрый и благодатный край. Какие добрые и честные подданные здесь живут. Что ему еще показать-то?
Впрочем, мне было абсолютно все равно. Я этот, едрешкин корень, симпозиум собрал только ради того, чтобы с себя еще одну, добровольно же взваленную, обязанность свалить. Хотел создать механизм самостоятельной кооперации, так сказать.
Кстати сказать, у Константина Павловича обнаружились отменные аппетиты. Васька Гилев писал, что Платонов откровенно набивается в дольщики строящегося в ста верстах к югу от Кузнецка чугунолитейного заводика. Да и сам намеревается освоить стекольное производство – фирменные бутылки для своих напитков выделывать. Об источнике вдруг обретенных средней руки чиновником капиталов в Алтае даже не спрашивали. Горный инженер, майор и бедняк – такое только в тамошних анекдотах может быть.
– Да я это, ваше превосходительство, – опередив Апанаса, пробасил от двери Безсонов. – Осташка Безсонов!