– Да я это, ваше превосходительство, – опередив Апанаса, пробасил от двери Безсонов. – Осташка Безсонов!
Напавшего на меня террориста опознали только благодаря сделанной в ателье мадам Пестяновой фотографии. И когда томский полицмейстер и мой друг Фелициан Игнатьевич Стоцкий, спустя три дня явившийся с отчетом, назвал имя, первое, о чем подумалось, – что это не иначе как жирная точка в первом томе романа о новой моей жизни. Что это не первое на меня покушение и, боюсь, не последнее. Но тем не менее именно этот выстрел подвел итог первым двум годам моего пребывания в этом теле. В этом веке. В этом Томске.
– Вот как?! – Мне показалось или она действительно оказалась слегка разочарованной? – Выходит, я могла зайти к вам завтра?
Почему? Да хотя бы уже потому, что в пух и прах рассорит начинающего политика с либеральной партией! Охотно объясню, почему я так думаю!
Во-первых, с этого дня в кассе управы любой мог свободно обменять пресловутые чеки на настоящие деньги. Если же по какой-либо причине наличных денег для обмена окажется недостаточно, кассир был обязан дополнительно выдать обратившемуся долговых обязательств товарищества на сумму в десять процентов от заявленной к обмену. Письма в главное управление в Томск я отправил с первым утренним караваном и надеялся, что Петр Данилович, обзнакомившись с обстоятельствами дела, меня поддержит.