— Конечно! — И Дуглас хорошенько полизал карандаш.
Миссис Гудуотер указала на столик, что стоял в комнате у самой двери.
Все равно я сейчас больше не могу писать, подумал Дуглас. Больше я сегодня писать не стану. Не стану, не хочу кончать про это сегодня.
Она сидела перед ними, и им казалось, будто они разговаривают с серой, дрожащей заблудившейся молью. Голос ее доносился откуда-то издалека, из недр старости и увядания, из-под праха засушенных цветов и давным-давно умерших бабочек.
За ней следовала миссис Эльмира Браун, смеясь и плача.
— Простите меня, — сказал он наконец. — Ради бога, простите.