Глаза у ребенка, к Рыскиному изумлению, оказались не желтые, а серые.
– Вот именно, – проворчал саврянин. – Один идиот корячится, а остальные смотрят и ухохатываются. Жуть как весело. Я лучше босиком похожу.
– Я ж не крыса, – удивился вор, не понимая, почему Рыска побледнела и отодвинулась. – Можно было любых взять, наугад. Десяток распихали бы по карманам…
Рыска не открывала глаз, но сквозь зажмуренные веки все равно текли горячие жгучие слезы.
Радоваться не получалось. На душе было тоскливо и одиноко, а еще грыз червячок какой-то неправильности, будто на развилке не туда свернул – и возвращаться вроде глупо, дорога ровная, должна вывести, и неуютно на ней почему-то.
Рыска повесила гитару на шею и отправилась каяться.