От ответа зубы разнылись еще сильнее. Нет, Виктор ничего не имел против Армавирской летной школы, но налет в пятьдесят два часа, из которых только шестнадцать на истребителе? И с такими кадрами ему нужно делать лучшее звено? Да командир-то, оказывается, юморист похлеще Петросяна.
– Снижаемся, – сказал Саблин своему ведомому, и истребители, синхронно перевернувшись через крыло, устремились вниз. Пара «мессеров» сразу помчалась следом, догоняя.
– Колька, – Виктор вдруг все понял, – ты много выпил?
Не стала исключением и неприметная дорога за рекой Ея. Женщины, дети, старики и старухи с котомками на спинах шли по ней на юг. Катились телеги и коляски, ползли, переваливаясь с боку на бок, арбы, плелся колхозный скот. Очередная волна беженцев, сдернутая с прежней жизни войной, торопилась, неся свою беду дальше. В испуганных глазах их одна мысль: уйти подальше от грохота и огня. Уйти от немцев. Обгоняя, рассекая людскую реку, на юг пылила и армейская автоколонна. Тяжелые машины прижимали беженцев к обочине, те недовольно ворчали, пропуская грязные запыленные грузовики, зло посматривая на сидящих в кузовах красноармейцев-артиллеристов. Бойцы были такие же грязные, усталые, равнодушные к недовольству толпы.
– Бедненький. – Она прижалась к нему и после небольшой паузы сказала: – Я не хочу, чтобы ты уходил.
– Да ну? – напряг память Виктор. – Боюсь, до конца зимы будем с ними возиться. Уж весь январь точно придется.