Кошка подскочила и наддала ходу резвее, чем если бы действительно пнул. Похоже, кто-то из горожан навсегда лишился прекрасной крысоловки.
– Ты же только что говорил, что одежда немаркая быть должна? – запуталась девушка.
– Помрешь? – деловито осведомился Альк у Жара.
– Вы просто чудо! – растроганно объявил господин Шарак, обмахивая платком лицо, раскрасневшееся почище Рыскиного. – Что? Танец уже кончился? Как обидно. Но, надеюсь, вы подарите мне еще один, попозже?
– А тебе жалко? – по инерции огрызнулся вор. Ну дела!
Потом юношу представили ко двору, стали брать на приемы (поначалу тягомотные, но затем он оценил прелесть интриг и с удовольствием в них окунулся) – однако детские воспоминания куда ярче и крепче взрослых. Альк до сих пор помнил все столичные закоулки, и потому казалось, будто его тоже узнает каждая собака.