Я потеряла равновесие, зацепилась за какой-то хилый прутик…
– Дик, этот храм открыт одни сутки в десять лет, – напомнил Патрик.
– Я ж тебе говорю: он вопросов не задает. Плати – сделает. Что скажешь.
Фомичев снова лег. Вроде все правильно сделал. В конце концов, если к нему пришел кто-то недозволенный, лучше с ним не связываться. Да, гражданские свободы и права всех людей – это здорово, и возможно, за дверью мнется с ноги на ногу какой-нибудь несчастный, которого завтра могут арестовать, и у него единственный выход – бежать из страны. Может быть, он хотел попросить о помощи. Может быть, он хотел передать что-нибудь родственникам, оставшимся за кордоном. Но Фомичев – просто турист. Он не может и не должен вмешиваться во внутренние дела Шанхая. Наконец, он просто ничем помочь не в состоянии. Если человек такой дурак, что не понимает очевидного, то связываться с ним – себе дороже. Дурак погубит и себя, и всех, кто ему сочувствует.
– Разумеется. Если бы ты наотрез отказалась, я бы задействовал Джейн Ивер. Видишь ли, мне нужна была помощница, которая не подведет. Не сорвется. И которая не будет грызть меня за то, что я испортил ей жизнь. Я не шутил насчет юридических хвостов, которые на нас повесят. Вплоть до того, что Патрик может додуматься оформить этот кусок земли как наше совместное имущество. Надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется отложить свои мечты вернуться в армию? Тебе просто надо будет поддерживать легенду. И жить, видимо, в моем доме.
– А тебе не дам погладить! Гладить можно только отцам, в крайнем случае – законным мужьям. Вот женись, делай своего – и гладь сколько влезет, а этот – мой!