…Перед пиром мы с Августом наведались в палатку и разорили Василисину кладовку. Собака вилась вокруг нас и едва не плакала в голос, когда мы, в респираторах, забрасывали ее добычу в мешки. Август сначала отобрал мясо, не сильно покоцанное зубами и не успевшее еще завонять. Завязал мешок и отставил.
– Я созову старух, – сказал Нун Санте. – Это по их части. Я мужчина, мне не должно. Если она такая колдунья, как я думаю, должны собраться старухи и задобрить ее.
– В лагере банды. Там был древний храм, от него остались только катакомбы. Вот там, в подземелье, и стоит контейнер с реликвией. Видимо, она довольно крупная, может быть, даже в рост человека.
– Делла, два вопроса. Ты помнишь о своей присяге? И второй: ты доверяешь мне?
– Санта, прекрати. Вы не родня ему, вы его подчиненные и должны судить о нем по тому, как он командует, а не как обращается со своими любовницами.
Индейцы пировали. Августу подносили кувшин за кувшином. Куда он сливал кумыс, неясно, под ним было сухо, но он не пьянел. Я есть не могла. Патрик уже к середине дня лыка не вязал. Василиса сновала между кострами и своими «закромами».