Горел ночник. Делла спала на его койке, повернувшись носом к стене. На индейской циновке у кровати, улегшись прямо на тапочки Деллы, дрыхла вверх ногами Василиса, выставив пушистое пузо на всеобщее обозрение.
– Я Санта. Это Кер… – она показала на коренастого индейца, потом на юную девушку: – …и Моника. Кер мой муж, Моника – его младшая жена. У нас есть фамилии, нам помещик придумал, когда отпускал служить в армии. Если ты захочешь их знать, скажи.
Я выждала, пока он отшумится, и добила, выложив полную версию.
Гремели тамтамы. Ныла волынка. К полудню я перестала соображать от адского шума, головной боли, тошноты и невозможности изменить позу. И тут царь встал и объявил о начале свадебного пира. Тамтамы с волынкой заткнулись, индейцы с ревом ломанулись к столам. В толпе между ногами ловко проскочила Василиса. С мясом. Она вильнула нам хвостом и исчезла за шатрами.
В нише у входа стоял Тан, опустив руки и вытаращив фиолетовые индейские глаза. Молчал, боясь упустить хоть мгновение чуда. Подлинного чуда.
– Вы должны одеться прилично и проследовать с товарищами, – сообщил Ли Чан. – Не стоит разговаривать с ними, они не знают федерального.