– Нет, руками не поднять. Надо думать. Закат скоро, ночевать надо. А утром подумаем.
Товарищ Полковник вышел навстречу Фомичеву и поздоровался с ним за руку.
– Да что за дикарские взгляды?! Я человек, со мной нельзя так обращаться!..
– Ну, за традиции, – мой отец выпил на брудершафт со старухой Хоной.
– Слушай, Маккинби, – Макс поморщился. – Ты умен. Я тоже не дурак. Мне казалось, я знаю индейцев и умею с ними ладить. И когда мы тут очутились, было все замечательно. Мы помогали местным, а они нас прятали. Мы меняли всякие полезные штуки, которые снимали с убитых бандитов, на еду, тряпки… Кожаные ремни, ножи и обувь особенно ценились. За пару почти новых ботинок – кабанчик и полмешка крупы. Специи в подарок. Поди плохо. Мне предлагали в жены дочерей вождей, Иду один раз умоляли замуж выйти – и не какой-то там лесной парень, а приезжий вождь из пригорода. Мне за нее обещали двух выезженных молодых кобыл, раба и золотое кольцо. Офигенный по местным меркам выкуп.
– Дьяволом быть хорошо, – продолжал Дик. – Многие двери открываются, потому что знаешь тайные грешки тех, кто за ними прячется. Жонглировать чужими грехами – моя страсть. Моя дьявольская страсть. И вот что принес в клювике один из моих грешников. Дело было на Саттанге. Делла, ты ведь знаешь?