Восстановленные лакуны обрывались на записи, имевшей отношение уже не к Саре, а к Билли Мбабете. «Билли решил попробовать. Я пытался отговорить его. Ничего не хочет слышать. Он три года жалел, что упустил тот шанс. Этот не упустит…»
Признаться, живого андроида я видела впервые. Думается, для всех остальных этот опыт тоже проходил по разряду ненаучной фантастики.
Я ждала. Макс побродил туда-сюда и притерся ко мне.
Посидев тихонько, я достала темно-синюю коробку и вынула княжеский перстень. Его носил Макс. И я буду носить. Как носила после развода его фамилию.
– Ну, это еще не самое плохое, – выдохнул Йен. – Я боялся, что тебе, наоборот, навяжут какой-нибудь план, отвечающий всем стандартам армейского идиотизма.
– Нет, ты хочешь человека. Ты возьмешь то, что осталось, а с ним будет то, что Духи берут себе. Люкассен был хороший человек. Он стоит три плохих. Тогда три плохих за себя и три плохих за Люкассена. И три за меня, я знаю все Слова, чтобы поговорить за тебя с Духами. И еще я буду охранять твой сон наяву.