Ближайший конвоир грубо толкнул меня в сторону лагеря. Ну ладно, пойдем. Я зашагала по тропинке вниз. Время от времени меня тыкали в спину и плечи – и вовсе не древками, а острием. Консул семенил рядом, вздыхая и потея.
Накануне мы забросили нашу поклажу на храмовые земли. Тан уверял, что украсть оттуда нельзя. Местные и шагу не сделают. А пришлые не смогут уйти. Религия религией, но Тан служил в армии, и я подозревала – дело не во всесилии Духов. Похоже, храмовая стража хорошо защищает свою территорию. Стража быть должна, ведь кто-то же убивает случайных путников.
Четверых живых пленных индейцы действительно зарезали. Хотели казнить как положено, но мы возмутились. Попросили быстрой смерти. Поскольку мы были определенно хорошие чужаки, индейцы проявили уважение к нашим чувствам. Тан прочитал над пленными нужные слова, после чего вождь и трое лучших охотников деревни попросту закололи бандитов.
– Да ты теперь, получается, настоящий индеец!
– Делла, я ушел, потому что мне надо было подумать и кое-что уточнить. Рядом с тобой был твой брат, который не допустил бы никакой эскалации. Поэтому я мог позволить себе пять минут в одиночестве.
– Дик, – я с трудом повернулась на бок, – ты знаешь его не хуже меня. Будь дело во мне, он вел бы себя не так. Я бы получила выволочку за нарушение инструкций и невыполнение прямого приказа, штраф и прочие прелести, зато уже была бы на пути домой. А он до сих пор мне слова строгого не сказал. Это-то меня и настораживает.