– Прочь! – взвизгнул Гирко, упираясь спиной в обындевевший ствол березы. – Пошла прочь!
Хазмат в этом деле толк знал, наверное, оценил бы.
Спиной ощутил взгляд Кейсо и вздох его беззвучный услышал.
Желтое и синее. Зачерпнув горсть, я поднесла ладонь к узкому окошку. Солнце плеснуло светом, и стекло на миг превратилось в драгоценные камни.
Здесь и комната была всего одна, под самой крышей. Зато большая и почти не тронутая пламенем. Прорвавшись в окно, огонь растекся по стенам, оставив черные следы копоти, но затем отступил. И кровать не тронул… и камин… и какой-то низкий стол… табурет…
Порой Пиркко, отослав рабов прочь, подносила подушку к этому лицу. Лишенное краски, оно было отвратительно: желтоватая, какая-то осклизлая кожа с крупными порами, узкие губы, нос, почти исчезнувший меж пухлых щек, и подушки век.