Тишина, которая кажется более зловещей, чем иные звуки. Бешеный стук собственного сердца и всхлип, который я давлю.
Семь кос она заплела, украсив каждую ивовыми листьями и тонкими полосками коры.
И за слабость, которая мешает рассказать правду. Я знаю, что у меня есть лишь эта ночь, и хочу, чтобы она продолжалась вечность. Но это невозможно.
– Когда я пришел на Север, – Янгар плетет косу, и мне нравится смотреть, как ловко движутся смуглые пальцы, – боги приняли меня. Я слышал, как они отозвались. И здесь, внутри, – Янгар кладет раскрытую ладонь на грудь, – будто что-то переменилось. Отозвалось. Я вдруг понял, что вернулся домой.
– Говорят, уже семь дней, как вернулся, – добавила она задумчиво.
Так начал бы кирху, сев на босые пятки. И положил бы на колени доску с тремя струнами, которые тревожил бы, нехитрой мелодией увязывая слова. А Янгар не умеет красиво. И доски у него нет.