Пиркко делится кровью с тенями, и трехцветная кошка, выгнув спину, шипит. А Пиркко поворачивается к зеркалу, разглядывает свое отражение.
– Чем же наш жених нехорош? – спросил Вилхо, чувствуя, как давит на темя тяжелая корона. Улыбаться себя заставил. – Разве не силен он?
Яркое. Зеленое. Небо высокое. И тень сокола расправила крылья, скользит по ровному шелковому травяному плату. Воздух чистый.
Осталось не так долго, но… кем я стану после?
Мне было страшно. За себя. За Кейсо, который старался притворяться веселым, за Янгара, что заперся вдруг в напряженном молчании, словно разом осознал собственную беспомощность. Теперь он целыми днями лежал, разглядывая черную змею. В негнущихся пальцах Янгар держал зеленый камень, тот самый, подаренный мной и чудом сохраненный.
Клинок пробил тонкую височную кость, и Якки, дернувшись, замер. Эта была легкая смерть, недостойная труса. Тело Янгар все-таки вздернул, запирая душу. Прислушавшись – собаки были близко, – отступил во влажный сумрак леса.