Он указал на скамьи и людей, которые свистели и кричали.
Я же слышу его боль. Она вплетена в его кожу рисунком шрамов. И той характерной неровностью ребер на левом боку, которая остается после того, как неправильно срастаются кости. И злостью, которая исходит от бессилия: прошлое не изменить.
Куда глаза глядят. Дождись ночи, выскользни тенью, как делала уже в Лисьем логе. Что стоит раствориться тени среди иных теней? Их множество в лесу.
– Давненько. – Она зажмурилась. – Как утонула, так и живу. Прелестненько здесь. Садись.
– Мой род был богат. В зале пол устилала не солома, не циновки из камыша, а настоящие ковры. А на стенах висели гобелены. Я помню некоторые…
– Говори, – велел он, облизав пересохшие губы. – Не бойся. Награжу.