…а так оно и будет, поскольку хоть и силен сын Ину, но не доводилось ему встречать тех учителей, которые ковали Клинок Ветра.
– Моя сестра… – Я опустила взгляд на корзину, в которой томились проклятые души. Им до скончания мира суждено пребывать в плену, а после сгинуть на обломках его. – В ней ведь остался человек?
Нет. Я не могла объяснить, но чувствовала, что это – неправильно. Нельзя играть с богами.
Олли тоже следил и за распорядителем, и за балконом, и за людьми, чье недовольство крепло.
Я мерила комнатушку шагами, пытаясь уговорить себя, что нет причины для волнений. Сны – это ведь всего-навсего сны. Слепые пряхи собирают их по крохам из остатков надежд, оброненных слов и ненужных воспоминаний, замешивают в серебряном лунном тазу, сдабривая девичьими мечтами. А после тянут тончайшую нить, из которой вывязывают полог.
Он вымок и устал настолько, что привык к запаху медведя. Уже не оборачивается, не косится на меня, вздрагивая всей шкурой.