С Ину явились всего три дюжины. А остальные и того меньше привели. Да и вряд ли рискнут в чужую свару ввязываться: Золотые рода никогда не умели договариваться друг с другом.
– Прелестненько! – произнес за спиной кто-то. – Хочешь, волосики расчешу?
Она обнажила левую руку и, прижав узкий клинок к коже, провела, вычертила алую полосу. Побежали кровяные дорожки по запястью, собрались в ладони.
– Пожалуйста, Аану! – Янгар держал ее голову и слышал боль.
Волосы ее были холодны. И не волосы – металлические нити, тонкие, звонкие, но живые.
Человек, грязный что телом, что душой, пятится к костру, размахивая ножом. От него несет страхом, тем самым, который ему самому казался вкусным. И разве не справедливо будет воздать ему по заслугам? Ударом на удар?