– И разве он не отказался облегчить свою участь признанием?
Он поднес мою ладонь к губам, опалил дыханием.
– Вот, возьми. – В ладонь Янгара ложится камень.
…по побледневшей от боли щеке. И губы дрожат, сдерживая крик. Чужая боль впервые не кажется далекой. И Янгар, наклоняясь, подбирает слезы губами. Они горьки, как соль, что остается на старых сваях, отмечая высоту прилива.
– Правда, – добавил Кейсо, оглаживая массивный свой живот, – не всему, что говорят, верить можно. Не удивлюсь, если девица окажется обыкновенной. А то и вовсе уродливой. Зачем она тебе?
– Молодая еще. Глупая, как ты. Не вошла в полную силу.